МЕНЬШЕ ИМПРЕССИОНИЗМА!

Интервью с Т. II. Новиковым, директором Новой академии изящных искусств

 

Г.Е.: Для чего потребовалось создание новой академии, когда существует старая, классическая Академия художеств?

Т.Н.: Здесь надо вспомнить историю существования академий художеств и как государственных институций, и как частных школ. Первая «новая» академия была основана философом Корниатом в 214 году до н. э., знаменитые академии Платона, академия Леонардо да Винчи, Болонская академия братьев Караччи — это все частные институции. Первая государственная академия была основана в Париже в 1648 году — гораздо позже, как видим (Людовиком XIV, когда ему было пять лет). Наша академия — обычная частная художественная школа, не ставящая больших государственных целей и стремящаяся к продолжению традиций академий Караччи, Леонардо и Платона. А государственная Академия художеств отнюдь не продолжает традиций Брюллова, Иванова, Чистякова — русской классической школы. Нынешний приход Церетели произошел вследствие осознания Академией своей крайней бедности и ненужности. Академики поклонились ему как мешку с деньгами, хотя последние работы Церетели — Петр I, оформление Манежной площади — лично меня очень порадовали верностью традициям русской школы как отражение русской сказки.

Г.Е.: В чем конкретно проявляется упадок или забвение традиций?

Т.Н.: Если посмотреть альбом, посвященный академическому рисунку, то он наглядно демонстрирует деградацию отношения к выбору самих моделей: в XVIII — начале XIX века академические натурщики отличались прекрасными лицами, пропорциями фигур, гармонией. К концу XIX века уровень снижается, а в последние годы модели — алкоголики, водопроводчики, раздевшиеся догола старушки. Из Академии изящных искусств она превратилась в институт Репина. В Академии художеств совершенно не сохранилась реалистическая школа. В классах живописи царит полный кошмар, безраздельно господствует живопись alia prima. Последним сильным художником была Татьяна Федорова. Она писала мех как мех, фарфор как фарфор, стекло как стекло и не задумывалась над проблемой образа. Все остальные предали школу сезаннизмом и импрессионизмом — Пушкин Аникушина еще в традициях русской школы, Мыльников же целиком под влиянием французов.

Г.Е.: Нужно ли исправлять существующее положение вещей, при котором Академия художеств существует в неких параллельных мирах с современным актуальным искусством?

Т.Н.: Государство должно решить, зачем ему эта институция — она и не развивает традиции, и не сохраняет их, и не обучает современному искусству. Академические художники оторвались и от современности, и от традиции. Кпд Академии художеств очень мал: куда деваются эти сотни художников-специалистов? Их выпускают, чтобы они торговали маленькими картинками для иностранцев на Невском и создавали себе уютик с мягкой финской мебелью? Если бы у нас были прекрасные художники, мы бы знали их имена, но где их работы? Мы же знаем имена Шилова, Глазунова — выпускников еще старого времени, когда сильна была твердая рука Жданова. Человек должен учиться у старых мастеров. Современный художник именно таким путем находит путь к классике. Делакруа в поисках чего-нибудь нового обращался к шедеврам Рубенса в Лувре.

Г.Е.: В дореволюционной Академии было принято продолжать свое образование в Италии, Франции, Германии. Стоит ли обратить больше внимания на эту традицию?

Т.Н.: К сожалению, сегодня это невозможно, немыслимо. В современных академиях Франции, Германии чудовищная ситуация. В Вене закрыли класс живописи: краски дурно пахнут. В Париже Кристиан Болтянски учит строить инсталляции из рваной обуви и чемоданов, в Дюссельдорфе — Нам Джун Пайк, в Берлине — Ребекка Хорн и Жорж Базилец с грязно написанными картинами, которые они еще и выставляют вверх ногами. Научить тому, что делают современные художники, можно и в кружке рисования — для этого не нужно содержать столь огромную махину. Современное искусство антитрадиционно, ему нечего передавать следующему поколению, оно отрицает всякое наследие. Зачем государство тратило деньги на Кострому? У Марка Твена жители американских городков безо всякого образования успешно справлялись с этим — при виде жулика хватали его и вываливали в перьях.

Г.Е.: Какие возможности появляются у государственной Академии в связи с открытием класса религиозной живописи, а также у художников-монументалистов?

Т.Н.: В Академии художеств есть церковь, есть батюшка — отец Александр. Если Академия художеств обратится к православию, то сможет освободиться от тлетворного влияния оккультизма, которое она — вкупе с вредоносным влиянием Штайиера — воспринимает от школы Стерлигова. Что касается декоративно-прикладного искусства, к которому относится мозаика, то все это в стороне от мэйнстрима. Я сам художник-прикладник: что дозволено прикладнику — не дозволено живописцу. Ну не хотят

они развивать традиции Брюллова, плевать им на Федора Толстого. Все они наследники соцреализма и импрессионизма в их худших проявлениях, а также тлетворного влияния сезаннизма. В то же время я верю, что молодые художники будут повышать уровень качества. Так, недавний выпускник Академии архитектор Михаил Филиппов

делает проекты в стиле классицизма, нового русского классицизма, и пользуется большой популярностью в городе Москве.


Беседовал Глеб Ершов
1998

 

 

Ершов Г.: Беседа с Новиковым Т.: «Меньше импрессионизма». // Новый Мир
Искусства №4, СПб., 1998