Юрген Хартен - Текст к выставке Т. Новикова в Кунстхалле Дюссельдорф.

3 июля – 22 августа 1993года

Если бы искусство раскрылось, как королевство в сказке, то мы должны были бы последовать только знаку Тимура, чтобы решить три главных загадки: он называет их Красота, Веселье и Легкость. Короче говоря, он полагает, что художественное воздействие изящной, непременно декоративной прелести может быть сложным и патетическим, однако оно должно быть свободно от тяжести словесного глубокомыслия. Агрессивность, также художественная, представляется ему возможной и необходимой, но лишь как пропаганда. Он клянется естественным, и в его преисполненной надежды, обезоруживающей одаренности в области критического духа, которой он охотно пользуется, присутствует предвидение будущего. То, что можно было называть его эстетическим символом веры, указывает на соединение совсем различных, в обычном понимании друг друга исключающих традиций. Его ранние работы напоминают о тогда еще открыто отрицаемой традиции русского авангарда, о том кубофутуристическом антиакадемическом «примитивизме», который включал в себя также и элементы народного или детского творчества. Одновременно он занимается и поэтическим ресайклингом изношенных проблем советского агитпропа. Таким образом, в течение 1980 годов не только возникают романтические концептуальные образы России и Ленинграда, но также эмблематические ландшафты всей земли или даже целостные поэтические аллегории жизни в «свободной природе». Художнику всегда достаточно немногих простых знаков, чтобы образно объяснить зрителю посредством «семантической перспективы» цветные орнаменты тканей в преимущественно горизонтальной комбинации частей (Тимур компонует пространство произведения, сообразуясь с размером используемых знаков и символическим значением их местоположения). В этом стиле есть дань и великолепным красочным полотнищам (знаменам?), которые не должны были ни натягиваться, ни обрамляться, – остатку эстетической роскоши исчезнувшего очень давно советского парадного художественного оформления. Наконец, Тимур открывает красоту и в старых фотографиях античных скульптур, и в гомоэротических снимках фон Глодена. Он объявляет неоакадемизм новым образом Санкт-Петербурга, освобожденного от советского грима. Аполлон поднимается на цоколь «Черного квадрата» Малевича, а идол Оскар Уайльд присоединяется к уважаемому герою революции – Маяковскому. При этом художественный вызов здесь (как и в поп-арте) в том, что массовая культура в ее банальности может упорно придерживаться в своих произведениях мира мечты. На тяжелых викторианских занавесах появляется центрально смонтированный символический мотив – знак прорыва от кича назад, к неоклассицизму. Вероятно, в этом смысл желательной альтернативы действующим конвенциям хорошего вкуса или условиям отклонения в плохой вкус, которой Тимур Новиков с середины 1980 годов, а может быть, и с более раннего времени обязан своим ключевым положением на художественной сцене родного города. Что могло бы лучше отличить его, кто сделал себе имя благодаря постоянному нарушению правил, чем избранный им девиз «Кураторы за резистанс и ренессанс» (сопротивление и возрождение)?

Выставка Т.Новикова в Kunsthalle, Дюссельдорф. 1993
Архив Т. Новикова